— Мороженое, — я улыбнулся. — Кофе и сок. Или черт с ним со всем?..

— Я думаю, что черт.

…Мы шли ко мне не торопясь, как бы растягивая предчувствие, нарочно томя и поддразнивая себя, намеренно говоря о пустяках… И подымаясь в полутемном скрипучем, громыхающем лифте, улавливая чувственно-тревожный запах неизвестных мне духов, я с трудом сдерживал желание обнять ее, впиться губами в губы, ощутить живое тепло ее тела…

— Ты снимаешь квартиру? — спросила она.

— Да, — я не стал вдаваться в тонкости и говорить, что еще пару дней назад жил в вагончике. — Прошу!

Она вошла первой, сбросила туфельки, босиком прошла в комнату, я следом, чувствуя, как бьется сердце и пересыхает в горле. Ее платье цвета индиго было сзади застегнуто на молнию, я взялся за этот замочек, и он расстегнулся на удивление легко. Она несильно повела плечами, сбрасывая платье, осталась в стрингах и бюстгальтере, и я, конечно, потерял голову, увидев ее упругую, смуглую, прекрасную наготу…

…Летние сумерки уже заполоняли комнату, в окно заглядывала первая вечерняя звезда Венера, когда Алина, нежно целуя меня в мочку уха, прошептала:

— Мне пора…

— Может, останешься?

— Нет, милый. Не могу. Мама с ума сойдет, я сказала, что к подруге пойду… ненадолго.

И сказав так, она крепко прижалась ко мне, я в ответ обнял ее, ощущая тепло ее роскошного тела и борясь с желанием немедленно еще раз сделать с этим телом то, для чего оно природой создано. Она вздохнула, порывисто обняла меня… и расплакалась.

Нет, в самом деле никогда нам женщин не понять!

— Ты что? Что с тобой?..

— Так, ничего, — она прекратила реветь, вытерла слезы, старательно улыбнулась. — Все, бегу, а то у мамы инфаркт будет. Не провожай, я сама. Все, бегу!..

…Нечего говорить, что я долго не мог заснуть, переживая события минувшего дня. Секс с красивой женщиной — это ведь как комета в том смысле, что чувства, память словно шлейф кометы. Вот нет уже обольстительницы, убежала, а в комнате будто светлее, чем надо, будто еще дрожит, переливается что-то живое, тонкое, неуловимое… и я лежал, улыбался, ночные звуки города невнятно ворчали за приоткрытым окном… и не заметил, как уснул.

Понятно, что без последствий романтика не осталось. Необходимой спортсмену свежести и бодрости утром во мне и в помине не было. Сам чувствовал, что двигаюсь нескладно, медленно, энергия, необходимая для ударов, да просто для быстрых движений, не хочет вливаться в сбившийся с орбиты организм. Впрочем, плановую тренировку я как-то отвел, и даже неплохо, никто ничего не заметил, а вот спарринг с Юрой…

И как нарочно, Юра подошел такой сосредоточенный, серьезный:

— Слышь, Боец, давай сегодня поработаем в полную силу? Ну или почти. Времени остается всего ничего, надо бы набираться практики… А? Без обид, ясное дело, я ж понимаю, что я тебе не уровень, но и мне надо расти, так что я готов.

Мысленно я вздохнул. Что тут скажешь?..

— Ладно. Только с добиванием не убиваем, работаем вполсилы. Я немного не в форме, а у тебя силища-то…

Он неуверенно ухмыльнулся:

— Ну ты скажешь тоже!

— Я знаю, что говорю. Ну и все-таки я тренер, по моей команде «Стоп!» в тот же миг прекращаем. Ясно?

— Ясно.

Я чуть попрыгал, поразмялся, убедился, что «ватный», нет во мне необходимой пружинности, резкости, взрыва. Но есть опыт, ладно, спарринги лишними не бывают, если только не совсем с «мешками», а Юра отнюдь не таков…

— Бой!

Видно, Юра на самом деле решил испытать себя. Наверное, готовился, вырабатывал план, и не зря мы с ним вчера до одури отрабатывали комбинированные атаки. Он четко пробил лоу-кик, нарвался, правда, на предусмотрительно выставленное колено, но не смутился, а отработал боксерскую комбинацию, от которой я отбился, но потерял инициативу, а он медведем попытался навалиться на меня.

В общем, разумно. Мы с ним и раньше говорили о тактике: как по максимуму раскрыть сильные стороны и не дать обнаружить слабые. Как, например, Юре построить бой с соперником из «ударного» вида спорта?.. Наброситься в первые же секунды, только не теряя головы, захватить инициативу и постараться перевести схватку в борцовский режим, пользуясь практически гарантированным превосходством в размерах и массе. А если это будет борец? Тогда, напротив, не давать ему войти в зону захвата, интенсивно бить руками и ногами, маневрировать, углы резать, максимально двигаться и непрестанно наносить удары.

Понятно, это были все разговоры умозрительные и несколько наивные, но толк от них был. Во всяком случае, сейчас Юра попробовал применить одну из тактических схем, правда, неудачно — я выскользнул из его захвата, ударил в ответ, но он вполне ловко перекрылся.

Я ощутил, как отчаянно мне не хватает свежести. Я пока уходил от Юриных атак, но мои собственные не срабатывали. Я не опережал соперника, не имел преимущества, и меня мог выручить разве что опыт, бойцовская мудрость и тот самый бойцовский интеллект. В данной ситуации мне оставалось держаться, выматывать противника, самому стараться тратить сил как можно меньше, а в бою с соперником, настолько превосходящим тебя в габаритах, это задача аховая, прямо скажем.

Тем не менее — и это практика, и отсюда надо стараться извлечь максимум пользы. В жизни все может быть! То бишь на соревнованиях. И я работал, я чувствовал, что мысль и тело все-таки работают вместе, они не в разладе, только им туго, медленно, но все-таки…

Ну а Юра не стоял на месте во всех смыслах. Вчера он был лучше, чем позавчера, сегодня, лучше, чем вчера. И он сработал быстро и мощно — атака, каждый удар как бомба, от одного я ушел, другой блокировал, третий тоже, но этот третий — хук справа — был настолько мощный, что потряс меня через блок. Важную роль играло и то, что Юра не был обучен по «классике», и его удары подчас летели под неожиданными углами и по не менее неожиданной траектории. Забавно, но факт — подчас даже мсмк может зевнуть колхозную плюху от неумехи без «школы».

Давно со мной такого не было! Искры из глаз не полетели, но словно что-то лопнуло, небо и земля дружно подпрыгнули, и я оглох. И как в этот отчаянный миг я смекнул схватить противника за ближнюю руку, дернуть и провалить его вперед, используя естественную инерцию тела!.. Юра полетел, на миг очутился в беспомощном положении, и я мигом прихватил его ногу так, чтобы сделать ущемление ахиллова сухожилия.

— Стоп! — вскричал я.

Юра мгновенно прекратил борьбу, но взглянул на меня с недоумением.

— Я тебя на «болячку» взял. Захват «ахилла». В бою это победа стопроцентная, судья сразу остановит… — тяжело дыша, проговорил я.

— А-а… — неуверенно протянул Юра, и я почувствовал, что он мне не очень поверил.

Я коротко обрисовал ему расклад по болячке. Не всякий судья сразу может оценить опасность угрозы, и риск получить тяжелую травму в этот миг еще какой… Об этом я все же говорить не стал, но убедить в том, что нельзя нарываться на такой прием, было необходимо. Ну, что там говорить, на сто процентов обезопасить себя от захвата ног, да и рук, с последующим проведением болевого приема, нельзя, но свести вероятность этого к минимуму необходимо. И опять-таки для этого есть специальные методики и навыки…

Я давно заметил, что Юре нравятся такие теоретические беседы — и это хорошо, думающий спортсмен в них найдет то, что подойдет именно ему, исходя из его индивидуальных данных. Так мы с ним проговорили примерно полчаса, признаюсь, я охотно поддерживал диалог только для того, чтобы отойти от удара — я еще чувствовал себя малость «в космосе», а вернее, так, должно быть, чувствуют себя космонавты после длительного полета на Земле. И выйдя с территории стадиона, я еще погулял по улице, зашел и в парк, там побродил, приходя в себя, ну и в целом практически восстановился.

Тут меня и застал сигнал от шефа. Я перезвонил из автомата.

— Давай ко мне, — кратко велел он, что я и выполнил.

Алина трудилась на своем рабочем месте, а кроме нее в приемной неожиданно оказались еще двое, мужчина и женщина развязно-богемного вида, одновременно и эффектного и потасканного, пришедшие по делам к шефу. Как я понял из их разговора, они пришли в Вадиму Антоновичу как к бизнесмену от искусства, с просьбой о спонсорской помощи, а продвигали они некую «школу современного танца»… и необъяснимое чутье просигналило мне, что эти танцы сильно похожи на стриптиз с последующей проституцией.

Мы с Алиной молниеносно обменялись взглядами, призрак улыбки скользнул по ее губам — для любого другого человека, присутствовавшего бы при этом, как будто ничего не произошло. Но мы с ней вдвоем знали, храня нашу тайну…

— Извините, — чересчур